ОЖИДАНИЕ Над лагуной уже сгущались сумерки, когда Нэнси и Дон отправились на моторной лодке к острову Мурано. Лодка была собственностью фабрики, и маркиз дал распоряжение предоставить ее На сегодня в распоряжение Дона. На ней он приплыл с острова в город, на ней они с Нэнси возвращались теперь на остров, уверенные, что, по крайней мере, глаза посторонних не увидят их на рейсовом пароходике. — Не понимаю до сих пор,— сказал Дон,— как тебе удалось уговорить полицию разрешить нам действовать отдельно от них, по своему усмотрению? — Я никого не уговаривала. Они понятия не имеют, что мы с тобой отправились сюда. Дон кинул на нее обеспокоенный взгляд. — А как же? Ты что, шутишь? Нэнси покачала рыжевато-золотистой головой. — Нисколько. Я просто объяснила их шефу, каким образом рассчитываю перехитрить похитителей и заставить их освободить Пьетро, но больше не сказала ничего. О том, куда может поехать Пьетро, если его действительно освободят, или куда собираюсь поехать я,— не было ни слова. Полиция, я полагаю, будет начеку в самой Венеции, а здесь... — А как же здесь? — Здесь, думаю... может, я не права... их действия были бы слишком заметны. Снайперы, наблюдатели — тут этого не нужно, по-моему... Лучше, если обойдется без стрельбы. Мы с тобой вполне справимся, надеюсь. «Правильно ли я говорю? Не слишком ли меня заносит?..— Так подумала Нэнси сразу же после своих слов.— Не чересчур ли полагаюсь на собственные силы? А может, вообще мечтаю побыть с Доном в необычной обстановке, вдвоем?.. Ну, ну, что за глупости! Сейчас не до романтики... Когда на кон поставлены человеческие судьбы... даже жизни...» Но с некоторым смущением она вдруг поняла, что в ее предположении есть немалая доля правды, и если уж. отвечать вполне честно самой себе, то... Впрочем, сейчас не время копаться в собственных ощущениях, решила она и заставила себя оторваться от этих мыслей... Но не от лица Дона, который нравился ей все больше и больше с каждым километром, отделявшим их от Венеции и приближавшим к острову Мурано. Возле самого острова Дон ввел моторку в узкий канал, и тот вывел их к задам стекольной фабрики. У причала, в полутьме, Нэнси увидела фигурку Дзорци — мальчик ждал их, как было условлено, на булыжной набережной. Он подбежал к ним, довольный, что его миссия наконец окончена и он может получить желанные пять долларов и отправиться домой. — Что тут произошло? Рассказывай,— попросила Нэнси, пока Дон привязывал лодку к береговому столбу. — Я отдал письмо, как вы говорили, синьору Рубини,— отвечал мальчик.— И ни слова не сказал, от кого оно, клянусь! Потом зашел в кафе-мороженое напротив фабрики и ждал там... и съел две... нет, три порции шоколадного... — А потом что? — Потом этот синьор вышел с фабрики и быстро пошел. — А ты? — Как вы велели. Я пошел за ним. — Куда? — Сначала я не знал. Я крался за ним, как настоящий следопыт. И он ничего не заметил. Клянусь! — Куда же вы пришли? — На причал. Откуда ходят пароходы в Венецию. — А дальше? — Он сел на первый из них. — Он поехал в город?!— воскликнул Дон, который уже подошел к ним к тому времени и слышал последнюю часть разговора.— Но зачем? Ведь он живет на острове...— Дон помолчал, собираясь с мыслями, потом вполголоса обратился к Нэнси:— Значит, ты знала, что он работает на эту банду? Откуда? — Я ничего не знала,— ответила Нэнси.— Но мое дело предполагать и догадываться, а также искать и находить подтверждение моим догадкам... Кто-то ведь обязательно должен был у них тут быть. На фабрике. Тем более если во дворце их человек определенно есть. Иначе кто же обыскивал нашу комнату, кто за нами следил почти все время?.. Нет, здесь, где Пьетро работал, без такого шпиона не обойтись. Дон кивнул. — Пожалуй, ты права. Нэнси повернулась к мальчику. — Спасибо, Дзорци. Ты молодец и заслужил награду. Она вручила ему деньги, не забыв дать мелочь на проезд, и велела ближайшим пароходом отправляться домой. — Надеюсь, мама не будет волноваться?— сказала она. — Я уже большой,— гордо ответил мальчик и удалился, чтобы поскорей рассказать своим друзьям, как принимал участие и оказал неоценимую помощь в одной страшно секретной операции, о которой дал клятву никому ничего не говорить, даже под угрозой мучительной смерти. После его ухода Дон отомкнул своим ключом дверь фабричного склада, и они прошли через него в помещение фабрики. Уже наступила ночь. Они не решались включать дополнительное освещение, кроме тех нескольких ламп, что горели на складе и в цехе. Дон провел Нэнси несколькими коридорами, и они очутились в небольшом вестибюле без окон, где стояли стол и маленький диван. В ящике стола были карманные фонарики, они взяли себе по одному. — Что дальше делать?— спросил Дон. — Подождем здесь,— не очень уверенно ответила Нэнси.— Вся надежда на то, что они станут действовать быстро, не откладывая. Я кое-что, как мне кажется, сделала для этого. В меру своих сил... Они уселись рядом; наступило молчание. Первым заговорил Дон: — Предположим, твой план сработает, и они выпустят Пьетро. Почему ты считаешь, что он придет именно сюда? — Думаю, это вероятней всего. — Но почему? — Попробуй поставить себя на его место... На их место... Если бандиты задумали за ним проследить, они дадут ему возможность удрать от них так, чтобы он не заподозрил никакого подвоха. Был уверен, что сумел сделать это сам, без их помощи. — Конечно,— согласился Дон.— А как же по-другому? Только, по-моему, он сразу кинется в полицию. — Ты прав. В полицию или к маркизу Фальконе. Но перед этим, если станет рассуждать так, как я бы рассуждала на его месте, захочет убедиться, что та вещь, которую мы назвали «трофей», находится в безопасности. Там, куда его положили. — Трофей?!—воскликнул Дон.— Значит, ты считаешь, эта штука где-то здесь, на фабрике? Нэнси улыбнулась. — В этом-то я вполне уверена. — Может, объяснишь, почему? — Мне бы не хотелось сейчас. — Как знаешь... Снова наступило молчание. — Ты не обиделся?—спросила Нэнси. — Нет,— мрачно ответил Дон и снова замолчал. Потом сказал:— Ты еще вчера на маскараде обещала мне что-то рассказать. Тоже не хочешь? — Могу, если ты готов слушать. — Я никуда не тороплюсь. Но ты вовсе не обязана... — Знаю, но все-таки послушай. — Давай, я весь внимание. Нэнси немного выводила из себя его обидчивость, ранимость, но из-за этого он не стал ей нравиться меньше. Во всяком случае, сейчас, в этот странный вечер. — Так вот...— начала она.— Джанни обменялся с тобой костюмами. Это ты заметил, по крайней мере?.. Когда я увидела его на террасе, то подумала, что это ты. Иначе не стала бы танцевать с ним, он мне неприятен. Свою ошибку я поняла, только когда обратила внимание на разницу в росте. — А когда он поцеловал тебя?! — Тем более!—засмеялась Нэнси.— Но я не стала устраивать ему скандал на людях, даже когда он снова, несмотря на мое сопротивление, удостоил меня своим поцелуем. Однако разозлилась страшно. Я тихо сказала ему, чтобы он немедленно убирался из дома, потому что его никто не приглашал, и если не сделает этого, я позову хозяина или слуг. Вот и все, что было, Дон. Больше нет вопросов? — Ни одного! Я уже раньше сказал тебе, что вел себя по-дурацки. Никогда бы не позволил себе такого, если бы не... Он оборвал фразу. — Если бы не что?..— спросила Нэнси. — Если бы ты мне так не нравилась!— негромко воскликнул он в полумраке.— Вот в чем все Дело! Нэнси замерла. Не то чтобы она не ожидала этого признания, но одно дело предполагать, а другое — когда слышишь собственными ушами, да еще в такой, прямо скажем, не совсем обычной обстановке. — Дон,— сказала она через какое-то время.— Мне приятно слышать то, что ты сейчас сказал. Ты мне тоже нравишься. Потому я и объяснила тебе, что произошло на маскараде. Дон сжал голову руками, потом опустил их. — Объяснять должен я,— сказал он, на этот раз совсем тихо.— Помнишь, Нэнси, я выкрикнул, что у меня есть другие вещи, о которых надо думать? Это чистая правда. — Что правда, Дон? Я не понимаю. У всех есть что-то... — Мне надо думать, потому что я... Я помолвлен с одной девушкой там, у нас, в Штатах! Понимаешь?.. Так зачем же я влюбился в тебя?! Сразу! В один миг!.. Зачем?! Слова вырвались из него бурным потоком, словно внезапно прорвалась плотина. Начав, он уже не мог остановиться. — ...Да, сразу, как увидел тебя на берегу... Когда мы еще не сказали друг другу ни слова. Ты меня просто... не знаю, как сказать... поразила, как гром... Вернее, молнией!.. И если я был с тобой резок, даже грубоват, это все потому... Ну, в общем, ты понимаешь, почему... Я испугался тебя, испугался своего чувства.., Я сразу позабыл о своей невесте в Огайо!.. Ее зовут Корал, мы познакомились с ней еще в колледже и с тех пор не расставались. У нас все было хорошо и надежно. Так казалось... Это была тоже любовь с первого взгляда. У нас обоих... А вот теперь я не могу думать ни о ком, кроме тебя! Нэнси слушала его сбивчивую речь, и чувства, которые она испытывала, были противоречивы: и радость, и печаль, и удивление, и неловкость. Когда Дон говорил, что любит ее, сердце у нее отвечало тем же: она готова была крикнуть, что тоже его любит. Но потом приходило понимание, что у него уже есть девушка, которая считает его своим, и он принадлежит ей — той, чье имя Корал; она живет в штате Огайо и ждет, что он женится на ней... И при чем здесь тогда некая девушка из Ривер-Хайтса по имени Нэнси Дру? При чем она здесь?.. Как получилось, она не знает, но внезапно поняла, что они держатся за руки, сидя там же на диване, в темноте, и она рассказывает ему все про Нэда Никерсона. — Хорошо, что ты мне рассказала про это,— говорил ей потом Дон.— Теперь я не чувствую себя таким криводушным, двуличным, как до этого... Выходит, подобные вещи могут случиться с каждым... И с тобой тоже, да?.. Но что же нам делать, Нэнси?.. Что?.. Его рука обнимала ее, голова Нэнси была у него на плече. — Во всяком случае не превращать во что-то ужасное и непоправимое,— ответила она не сразу.— И не чувствовать себя виноватыми... Если поступаешь честно по отношению к себе и к другим...— Нэнси подняла голову, дотронулась до Щеки Дона.— У нас достаточно времени, чтобы многое обдумать и решить. Чувства еще должны проявить себя — разве не так?—и когда они как следует проявятся, мы сможем понять, настоящая это любовь или нет и кто для каждого из нас важней всего в жизни... Ты согласен со мною, Дон?.. Он крепко сжал ее в объятиях, ее руки обвились вокруг его шеи, и, вместо ответа, его губы, теплые, нежные и волнующие, прижались к ее губам. В этот миг Нэнси показалось, что никогда раньше она не испытывала такого блаженства, такого счастья! Никогда!.. «О Дон, какой же ты...» Они резко отстранились друг от друга, потому что одновременно услышали, как поворачивается ключ в двери, ведущей на склад...
ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЯИЧНИЦУ, НЕОБХОДИМО РАЗБИТЬ ЯЙЦО Дон вскочил с дивана, потянул за собой Нэнси. — Скорей, дорогая! Нужно куда-то спрятаться...— прошептал он. Справа от дивана стояли ящики с химическими препаратами, они образовали высокую стену. Нэнси и Дон едва успели скрыться за ней, как дверь приоткрылась. Через порог переступил мужчина крепкого телосложения, темноволосый — насколько можно было разглядеть в полутьме,— в помятом испачканном костюме. Лицо у него было изможденное, не бритое уже много дней. Их глаза, привыкшие к полутьме, ясно видели это. Дон сжал плечо Нэнси. Она поняла, что он хотел сказать: это был Пьетро Ринальди! Похитители схватили наживку! Они освободили его... Что же дальше?.. Пьетро оставил дверь в соседнее помещение открытой; оттуда шел слабый свет, позволявший лучше видеть его. Он постоял, видимо, привыкая к обстановке, потом подошел к столу, выдвинул ящик, где лежали карманные фонари, взял один из них. После чего быстро прошел в одно из складских помещений, в котором на полках выставлены были на показ покупателям стеклянные изделия. Отсюда Дон доставал пресс-папье, когда Нэнси высказала желание купить что-нибудь для подарка. Теперь Ринальди продвигался медленно и напряженно, словно в поисках чего-то неизмеримо важного, от чего зависела сама жизнь. По сторонам он не озирался, словно был как бы уверен, что здесь он один и никто ему не помешает. Дон и Нэнси вышли из своего укрытия и, прячась за полки и ящики, неслышно следовали за ним. Ринальди погасил карманный фонарь, щелкнул выключателем настенной лампы. Щелчок в этой тишине прозвучал, как выстрел. Затем он начал что-то искать на полке, где выстроились в ряд стеклянные пресс-папье. Судя по всему, того, что он искал, там не оказалось. Его поиски становились все более беспорядочными, даже отчаянными. При этом он бормотал что-то вслух, и сквозь его бормотание прорывались нотки отчаяния. Дон взглянул на Нэнси: что делать дальше? Она приложила палец к губам, покачала головой... Ринальди продолжал яростно искать что-то. Им пришлось чуть ли не отпрыгнуть, когда он внезапно резко повернулся и ринулся в контору. Они двинулись следом и увидели, как он схватил телефонную трубку, начал набирать номер. Ответили не сразу, а когда ответили, он разразился пулеметной очередью фраз на итальянском. Нэнси могла понять только интонации: они были весьма выразительными. Но Дон понял больше, чем она. — Знаешь, с кем Пьетро разговаривает?— прошептал он ей на ухо.— Кто бы подумал? С До-меником! Дворецким маркиза! Получается, что... Он замолчал, потому что Нэнси сильно сжала его руку. И не напрасно! Дверь, которую Ринальди оставил неприкрытой, отворилась немного шире, и в комнату вошли трое! Сначала они были только тенями, но вот вышли на свет и обрели плоть. Стало видно, что это одна женщина и двое мужчин, в руках у одного — оружие. В какой-то момент под чьим-то каблуком хрустнул осколок стекла, Ринальди бросил трубку на рычаг, выпрямился. — Никаких глупостей!— предупредил тот, что с оружием.— Будет хуже. Ни его слова, ни акцент не были итальянскими. Теперь Нэнси достаточно хорошо видела лица всех троих. Первый мужчина был ей незнаком, второй, немолодой и лысоватый, был Рубини, управляющий фабрикой, женщина... Женщина была Катриной ван Хольст!!! — Вы знаете, чего мы хотим, Пьетро,— холодно и спокойно сказала она.— Отдайте, или вам не выйти отсюда живым. — Оно исчезло!— прорычал Ринальди.— И не спрашивайте меня куда! Какие-то паршивые воры стащили его, пока вы, недоумки, держали меня взаперти! А может, ваш прихлебатель Рубини спер его? Почему бы вам не спросить этого красавчика?! Они продолжали обмениваться взаимными обвинениями и угрозами на двух языках, сосредоточенные только друг на друге, и в это время Дон Мэдисон вдруг двинулся вперед, Нэнси не успела ни удержать его, ни шепнуть ему что-либо. А дальше... Дальше она увидела, как он бросился на вооруженного мужчину со спины. Одна рука обвилась вокруг горла, другой рукой он ухватил его правую кисть. И тут началась настоящая схватка, а попросту говоря, драка. Пьетро кинулся на Рубини и ударил его в челюсть. Нэнси схватила Катрину за волосы, чтобы удержать от воинственных действий, причем схватила так крепко, что та вскрикнула. Мужчина, которого атаковал Дон, выронил револьвер. Секунду спустя Дон нанес ему такой удар по всем правилам комплекса самозащиты, что тот отлетел на другой конец комнаты, ударился о стенку и остался лежать неподвижно. Дон успел схватить упавший револьвер и теперь овладел ситуацией. Самый главный противник лежал на полу, двое остальных были почти полностью деморализованы внезапностью нападения и появлением тех, кого они никак не ожидали увидеть в таком месте. — Эй, вы!— крикнул им Дон.— Встаньте к той стене... Вы тоже поднимайтесь с пола! Нечего разлеживаться!.. Встаньте и руки на стену!.. Ну!.. Живее!.. Пьетро, старина! Ты, может, хочешь что-то сказать? Не стесняйся! Но тут вмешалась Нэнси. — Сначала скажу я. Хорошо, Дон? Тот усмехнулся. — Конечно. Кому, как не тебе, сейчас самое время говорить и давать указания. Мы же действуем точно по твоему плану, разве нет? Выскочили, как чертики из твоей шкатулки, и действуем. Говори, Нэнси! — У меня всего один вопрос к мистеру Ринальди,— сказала Нэнси. Она вынула из своей сумки купленное ею стеклянное пресс-папье.— Это его вы так усердно искали некоторое время назад? Выражение лица Пьетро ответило за него без слов. Но слова все же последовали. — Вы знаете, что держите в руках?—спросил он голосом, хриплым от сдерживаемых чувств.— Знаете или нет?.. Наступившую тишину нарушил новый голос. Он раздался позади них, от двери. — Брось оружие, Мэдисон! И, если дорожишь жизнью, не оборачивайся! Нэнси не надо было поворачиваться, чтобы понять: этот голос принадлежит Джанни Спинелли. видимо, по свойственной ему привычке он следил а Катриной и двумя ее компаньонами в то время, как те держали под наблюдением Пьетро Ринальди. Хотя, скорей всего, дело тут было совсем не в привычке. — Он дурачит нас, Пьетро?— нашел в себе силы спросить Дон.— Или у него тоже оружие? Ринальди который стоял лицом к двери, кивнул головой. — Да, лучше сделай, как он говорит. — Бросай револьвер!— снова заорал Джанни.— Иначе тебе и твоей девчонке капут! Дон кинул оружие на пол. — Оттолкни его ногой!— скомандовал Джанни.— Что я тебе сказал, дубина? Дон выполнил и это приказание, ведь он не видел, на кого направлен ствол револьвера, что был в руках Джанни,— возможно, на Нэнси. Странно было, что первая тройка грабителей не воспользовалась появлением сообщника, чтобы отлепиться от стены и наброситься на своих противников. Выходит, Джанни вовсе не их сообщник?.. Нагнувшись и подняв брошенное Доном оружие, Джанни обратился к Нэнси: — А ты, дорогая, отдай мне поскорей эту красивую игрушку, что у тебя в руке!.. Живо! Я повторять не буду! Он положил один из револьверов в карман и протянул руку к Нэнси. — Конечно, если ты так настаиваешь,— сказала она. Девушка сделала шаг вперед и резким движением кинула пресс-папье прямо в лицо Джанни! Это было так неожиданно, что он отклонился и инстинктивно поднял руку, защищаясь. Этим воспользовался Дон, чтобы испробовать на один из тех ударов, которым его учили в армии, после чего Джанни остался лежать на полу, а оба револьвера перешли в распоряжение Дона. Один из них он тут же передал Ринальди, который, пройдя когда-то школу морского пехотинца Соединенных Штатов, умел неплохо обращаться с оружием, да и руками действовал с достаточной сноровкой... А что же со стеклянным пресс-папье? Красивым стеклянным пресс-папье, сверкавшим всеми цветами радуги?.. Увы, ударившись об пол, оно разбилось на две части, и что-то чужеродное выпало при этом из одного из кусков. — Думаю, пора звонить в полицию,— сказала Нэнси, обращаясь к Дону. Через несколько часов, поздно вечером, Нэнси, Дон и Пьетро сидели в гостиной дворца с его владельцем, а также с мистером Карсоном Дру и Тарой Иган. Пьетро рассказал начало всей истории. Пять лет назад в Марокко он и его приятель Рольф Иган случайно встретились и познакомились с южноафриканским торговцем алмазами по имени Ханс Аахт. За вином и закуской в одном из арабских ресторанчиков он пожаловался им на то, как трудно работать в этом бизнесе: всю добычу алмазов на Африканском континенте, а также их сбыт жестко контролирует один-единственный картель с помощью своих силовых структур, которые не брезгуют никакими способами, чтобы утвердить свою власть. Аахт брал на себя смелость наладить собственную торговлю драгоценными камнями и связи с теми, кто их добывает, но для этого нужны были и отважные люди, и деньги. Он пригласил Игана и Ринальди в долю, если те ссудят ему несколько тысяч долларов. Посидев еще некоторое время в ресторане, стороны пришли к соглашению. Длительное время их предприятие не приносило почти никакой прибыли: не было подходящих дорогостоящих камней. Но однажды Ханс Аахт, оказавшийся честным человеком, появился в Венеции с огромным необработанным алмазом стоимостью примерно в полмиллиона долларов, и забрезжила необычайная удача! К несчастью, на его след напала грязная банда гангстеров, называвших себя «Алмазная сеть», которые были готовы на все — убийства, похищения, любой обман — ради своей выгоды. Вполне вероятно, что эта «Сеть» связана с тем самым картелем... Тогда Ханс Аахт передал алмаз Рольфу Игану, который, в свою очередь, отдал его Пьетро Ринальди — эти люди друг другу вполне доверяли... Как известно, Рольф исчез в одном из венецианских каналов. Пьетро тоже как в воду канул, а затем выяснилось, что он находится в руках похитителей, которые потребовали выкуп. Однако на самом деле их не столько интересовал сам выкуп, сколько возможность выйти на бесценный алмаз. Душой и одним из руководителей «Алмазной сети» была красивая, славящаяся своей жестокостью блондинка, тоже, как и Ханс Аахт, голландского происхождения, Катрина ван Хольст... Долгий рассказ Пьетро перебила вопросом Тара Иган: — Значит, эта проклятая банда разделалась с моим отцом?! А полиция? Куда смотрела полиция? Но Пьетро не знал, что на это ответить. — А вас самого из-за этого алмаза тоже преследовали по закону?— задал вопрос маркиз Фальконе. Пьетро отрицательно покачал головой. — Мы не делали ничего противозаконного. Только алмазный картель и его секретные службы, наверняка связанные с гангстерами и с мафией, имели к нам претензии... Еще Пьетро рассказал, что, как он теперь думает, Тару специально вызвали в Венецию, чтобы через дочь разыскать отца и, возможно, алмаз, который тот прячет. И сделали это еще до того, как Рольф Иган утонул в канале. Для этой же цели — искать Рольфа и следить за всем, что с ним связано,— они наняли Джанни, но тот, по глупости и жадности, решил, видимо, тянуть одеяло на себя и стать единственным владельцем сокровища... Пьетро выразил удивление и восхищение тем, как точно сработал план, придуманный и осуществленный Нэнси, и добавил к своему рассказу историю с яйцом Фаберже. Дело в том, что Джанни сообщил своим сообщникам, какие слова написал Рольф Иган на фартуке, дизайн которого он сам разработал, а именно: «ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЯИЧНИЦУ, НЕОБХОДИМО РАЗБИТЬ ЯЙЦО». Члены банды решили, что, вполне возможно, алмаз спрятан в яйце Фаберже, а потому Катрина ван Хольст поручила одному из приспешников выкрасть его и проверить. Но наткнулись они, к своему разочарованию, только на дешевую копию бриллиантовой птички... — А в результате можно сказать,— воскликнул маркиз Фальконе,— что наша несравненная Нэнси сама приготовила яичницу — да еще какую!— разбив при этом не яйцо, а все планы этих гнусных негодяев! — Вот только если бы еще узнать, что же с моим отцом,— тоскливо сказала Тара.— Найти следы... — Ты их уже нашла,— спокойно произнесла Нэнси. — Я?! Как?.. Какие?! — Твоего отца,— ответила она. И продолжала:— Вспомни, как ты обратила внимание на влажные следы от человеческих ног на ковре в нашей комнате. А ведь погода в тот вечер была совсем не дождливая... — Какое это имеет значение?!— крикнула Тара, широко раскрыв глаза.— Ты хочешь сказать, что к нам приходил призрак моего отца?!! Бред какой-то! Нэнси улыбнулась. — А ты не хочешь,— сказала она,— ущипнуть |этот призрак за руку и убедиться, что он из живой плоти? — Ущипнуть?! О чем ты говоришь? — О том, что во дворце есть подвал, где, возможно, скрывался когда-то один из предков маркиза и где весьма влажные полы. И в том подвале могли скрываться не только предки... Впрочем, в этом ты сейчас сама убедишься, Тара, и, если захочешь, сможешь и правда ущипнуть его за руку... или просто поцеловать!.. И тут в комнату вошел высокий светловолосый и бородатый мужчина. Тара бросилась к нему с радостным криком, они обнялись, и, казалось, их объятия никогда уже не разомкнутся, а счастливые слезы Тары никогда не высохнут. — Почему... почему ты ничего не давал мне знать?— всхлипывала она у него на плече.— Ты прятался здесь, во дворце? Все время? — Да,— отвечал мистер Иган.— О дворцовом тайнике знал только Пьетро со слов Доменика, и оба они помогли мне скрыться здесь. Но никто больше не должен был об этом знать, пока банда охотилась за нами. Слухи о том, что я утонул, пришлись весьма кстати. Кто на самом деле был этот бедняга, так и неизвестно... Еще Рольф Иган рассказал, как он, отдавая дань своему художественному воображению, напялил маску призрака и решил повидать Тару ночью, но она так испугалась и закричала, что он поспешил удрать, опасаясь разоблачения и неприятностей для себя и Доменика. Во второй раз он уже не притворялся призраком, даже произнес имя дочери нормальным голосом, но она все равно пришла в такое состояние, что он опять предпочел скрыться... Нэнси в свою очередь добавила, что легенда о предке маркиза навела ее на мысль, что во дворце непременно должно быть какое-то укромное место, закрытое от посторонних взоров, где можно долго и успешно прятаться, а подброшенная раковина и привидение, окликающее Тару по имени, подтвердили ее версию о том, что Рольф Иган, вероятно, жив и скрывается где-то во дворце... Не говоря уже о влажных следах... Когда отец и дочь разомкнули наконец объятия, мистер Иган подошел к Нэнси и крепко пожал ей руку. — Прямо не верится, что вы так быстро и успешно смогли разрешить это гнусное дело, моя дорогая юная леди,— сказал он.— Надеюсь, гангстеры получат теперь по заслугам, а что касается алмаза, из-за которого... — Что касается алмаза...— ответила Нэнси и показала ему разбитое надвое пресс-папье, в одной из половинок которого виднелось нечто чужеродное.— Вот он, ваш драгоценный камень... — Как жаль,— улыбнулся Рольф Иган,— что такое чудное произведение Пьетро пришлось сломать из-за этого несчастного алмаза... Но, как говорится, «ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЯИЧНИЦУ, НЕОБХОДИМО РАЗБИТЬ ЯЙЦО». Правда ведь?
